Возмездие [= Ангел смерти; Наперегонки со смертью ] - Нора Робертс

– Да, очень.

Она обернулась и улыбнулась ему.

– Тогда я пойду собираться.

– Мне будет нужна вся поступающая инфор­мация. – Ева расхаживала по салону личного самолета Рорка и говорила с Пибоди по сотово­му телефону. – Все шифруйте и посылайте мне в отель.

– Я сейчас прорабатываю автомобиль. В Нью-Йорке зарегистрировано около двухсот штук этого года выпуска.

– Проверьте каждый. – Ева сосредоточенно наморщила лоб. – Главное – не упустить ника­кой мелочи. Похоже, туфли у него были новые. Компьютер сможет определить размер. Проверьте туфли, Пибоди.

– Вы хотите, чтобы я проверила туфли?!

– Я же сказала. Продажа этой модели за пос­ледние два – нет, три месяца. Вдруг нам повезет?

– Вера в чудеса очень успокаивает, лейтенант.

– В детали, Пибоди! Надо верить в детали. Сопоставьте эти данные с данными по продаже статуэток и не забудьте про пальто. Макнаб рабо­тает над блокиратором?

– Сказал, что да. – Голос у Пибоди стал офи­циальным. – Я уже два часа не имею от него из­вестий. Он должен был пообщаться с человеком из отдела исследований «Рорк Индастриз»,

– Ему передайте тот же приказ. Всю инфор­мацию шифровать и пересылать мне.

– Слушаюсь, мэм. Пару раз звонила Мэвис. Соммерсет сказал ей, что вам прописали постель­ный режим и запретили принимать посетителей. Доктор Мира тоже звонила. Она прислала цветы.

– Да? – Ева была приятно удивлена. – На­верное, надо ее поблагодарить. Черт, насколько больной меня объявили?

– Тяжело больной, Даллас.

– Фу, как противно! Этот ублюдок небось ра­дуется. Ничего, радоваться ему еще недолго. Най­дите все, что сможете, Пибоди. Через сорок во­семь часов я вернусь, и мы его накроем.

– Я вспомнила одну пословицу, мэм: «Размах­нувшись молотком, не попади по пальцам».

– Свои берегите! – огрызнулась Ева и закончила беседу.

Сунув телефон в карман, она взглянула на Рорка. Весь полет он сидел, погруженный в свои мысли, и почти не разговаривал с ней. Ева не могла решить, не пора ли сказать ему, что она уже связалась с дублинской полицией и договорилась о встрече с инспектором Кэтрин Фаррел.

Она села напротив него, положив ногу на ногу.

– Ну, так ты поведешь меня на экскурсию по местам своей юности?

Ева рассчитывала, что он хотя бы улыбнется, но Рорк просто перевел взгляд с иллюминатора на нее.

– Они не особенно живописны.

– Возможно, в списке достопримечательнос­тей их и нет, но, пожалуй, не повредит пообщать­ся с твоими давнишними друзьями.

– Трое из них мертвы.

– Рорк…

– Нет! – Злясь на самого себя, он поднял руку. – Ладно, нет смысла все время думать об этом. Я тебя отведу в «Свинью и Грош».

– В «Свинью и Грош»? – воодушевилась Ева. – Жена Бреннена говорила, что он часто туда загля­дывал. Это бар, да?

– Паб. – Рорк наконец-то улыбнулся. – Об­щественный и культурный центр нации, которая с материнского молока сразу переходит на пор­тер. И еще тебе надо побывать на Графтон-стрит. Я там лазил по карманам. Кроме того, мы побро­дим по темным переулочкам в Южном Дубли­не – там я перекидывался в картишки, пока не устроил свое казино у Джимми О'Нила, в комна­тенке за мясной лавкой.

– Карты и кости?

– Не только. Еще и контрабанда. Предпри­ятие, заложившее основы «Рорк Индастриз»! – Он наклонился к ней, – К сожалению, несмотря на приобретенный опыт, я позволил украсть свое сердце одной даме из полиции. После чего мне пришлось резко изменить образ жизни.

– Не во всем…

– Во многом. – Он засмеялся и, взглянув в иллюминатор, увидел Дублин. – Ну вот» мы и у цели. Посмотри, как сияют в закатном солнце мосты. А как прекрасен Дублин вечером!

Час спустя, когда они в лимузине ехали из аэропорта, Ева имела возможность в этом убе­диться. Она всегда думала, что Дублин похож на Нью-Йорк – шум, толкучка, суета. Город дейст­вительно был оживленным, но главное – он ка­зался на удивление жизнерадостным. Изогнутые арки мостов, огромные разноцветные двери до­мов… И, хотя стоял ноябрь, повсюду цвели цветы.

Отель оказался огромным каменным зданием, похожим на средневековый замок. Они быстро прошли вестибюль со стенами темного дерева, ве­личественной мебелью, высоченным, как в собо­ре, потолком и направились к себе в номер.

Ева отметила про себя, что люди типа Рорка не утруждают себя такими подробностями, как регистрация. Их приезда ожидали. В номере уже стояли огромные вазы с цветами, чаши с фрукта­ми и графин с отменным ирландским виски.

В высокие окна проникали последние лучи со­лнца.

– Я решил, что тебе захочется посмотреть на город, и выбрал номер с окнами на улицу.

– Замечательно! – Ева, засунув руки в карма­ны, уже стояла у окна. – Здесь очень мило! А ту видел уличные тележки? Так и сияют. И тенты разноцветные. А тротуары такие, будто их только что вымыли.

– В Ирландии до сих пор проводятся конкур­сы на самую аккуратную деревню.

Она удивленно рассмеялась.

– На самую аккуратную деревню?

– Это предмет национальной гордости, стиль жизни, от которого не хотят отказываться. За го­родом ты увидишь каменные изгороди, изумруд­но-зеленые поля, домики с соломенными крыша­ми. И клумбы во дворе. Ирландцы берегут тради­ции.

– Почему же ты отсюда уехал?

– Традиции, которым был привержен я, го­раздо менее притягательны, и отказаться от них труда не составило. – Рорк вытащил из вазы ярко-желтую маргаритку и протянул ей. – Сей­час пойду приму душ, а потом все тебе покажу.

Ева стояла у окна, рассеянно вертя в руках маргаритку, и думала о том, каким предстанет пе­ред ней в ближайшие часы человек, за которого она вышла замуж…

Вскоре она убедилась, что в Дублине были и не столь жизнерадостные места. В темных про­улочках стоял застаревший запах отбросов и гуля­ли тощие воинственные коты. Здесь Ева увидела город с изнанки, увидела людей, идущих тороп­ливой походкой и стреляющих глазами направо и налево. Она слышала грубый хриплый смех и жа­лобный плач голодного ребенка.

На перекрестке Ева заметила группу ребяти­шек, старшему из которых было не больше деся­ти. Они стояли и о чем-то мирно болтали, но от Евы не укрылся холодный расчетливый блеск в их глазах. Если бы при ней был пистолет, она бы ма­шинально к нему потянулась.

Эта улица была их родным домом, и мальчиш­ки прекрасно это понимали. Один из них легонь­ко толкнул Рорка.

– Прошу прощения, – начал было он и тут же взвыл, потому что Рорк схватил его за шкирку.

– Поосторожнее, малыш. Я свои карманы бе­регу.

– Пусти-и! – Мальчик попытался вывернуть­ся, но Рорк держал его крепко. – Ты, ублюдок, я тебя даже не щупал!